Сбежавшая с Украины Елена Борисова: «Я надеюсь вернуться»

Мы здесь уже месяц. Сначала здесь ничего не было, никакой помощи для беженцев не оказывали*. Когда мы приехали, обратились в газету «Моя Эжва», она напечатала о нас рубрику. Люди помогли вещами. В принципе сейчас ничего не надо. Здесь (в пункте временного размещения — «КомиОнлайн») со вчерашнего дня. До этого снимали квартиру.

Когда все только началось, мы были в шоке, не верили, что это может быть у нас. Когда начался майдан, мы думали, что это на месяц, на два. Когда майдан утих, стали говорить, что «Правый сектор» направляется в сторону Донбасса, стали снимать наших руководителей, обвинять их во всяких кражах. Люди начали ставить свои блокпосты. В нашем населенном пункте молодые парни стояли на посту, и в один день его расстреляли. Сначала начали подтягиваться охотники с ружьями, а потом военные.

Когда мы уезжали, то в нашем населенном пункте (Есауловка - «КомиОнлайн») военных действий еще не было. Но вокруг нас поселки были уже разбиты. Поселок Красный октябрь совсем маленький был, одна улица, за полчаса там не осталось ничего. Люди сутки не могли выехать, много убитых. На 30 домов было больше 30 раненных. Жара стояла большая, вонь невыносимая. Только через три дня сделали коридор, чтобы вывезти обычных людей. Вывозили люди из сельского совета, потому что военные ни с одной стороны, ни с другой не давали подойти. После этого мы решили уехать.

Сын Елены Никита (справа) и ее племянник Константин

Мы ехали не как беженцы, не через пункты. За свой счет сначала автобусом, а потом поездом. Я сразу знала, что сюда поеду, у меня здесь знакомая.

Я надеюсь вернуться. Но все документы делаю так, чтобы получить здесь гражданство. В принципе возвращаться некуда. Города, поселки разбомбили. Чтобы это восстановить, нужно время. Это будет голод, будет бедность. У меня маленький ребенок, его нужно учить. Мы только-только пережили время, когда не давали деньги — с 1995 по 1998 год. Только начали нормально жить, люди стали покупать что-то, брать кредиты. И началась война.

У меня детство было тяжелое. Получается, моему ребенку та же самая судьба.

Связь телефонную там полностью отключили. Они (родственники, оставшиеся на Украине - «КомиОнлайн») иногда выходят в интернет. Мы видим, что они есть, но слышать ни они нас, ни мы их не можем. Девочка из Харькова иногда дозванивается своим родителям, поэтому мы знаем, что сейчас происходит в нашем населенном пункте. Прямой связи с родственниками я не имею.

Они не хотят оставлять свои дома. У каждого есть автомобили, собаки, кошки. Что-то держит. Мы, молодые, все оставили, уехали, нам терять нечего. Наши родители всю жизнь там жили, это родительский дом, они надеются, что все утихнет.

Наш поселок обстреливают. У нас там остались родители, сестра, тетя. Уехать сейчас возможности нет, потому что неизвестно, с какой стороны кто. Машины, автобусы не ходят. Все сидят на месте, потому что неясно, куда идти так, чтобы не попасть под обстрел.

Дети самих военных действий не видели. Видели, как самолеты падали, но это было далековато. Там сейчас осталось много деток, которые все это видят, живут в подвалах, не вылазят вообще.

Раньше только ночью бомбили, два дня назад начали в 11:00 и до 23:00 не прекращалось. Горит все. Они не смотрят, куда попадают. В основном бомбят садики, школы.

Мой гражданский муж в ополчении. Они вообще не могут звонить. У них свои правила, телефоны прослушиваются. Иногда связывается через других людей. Мы знаем, что он жив пока.

Сейчас мне дали справку, чтобы я бесплатно могла обойти больницы в течение десяти дней. Потом я отдаю эту бумажку, и мне в течение трех дней дадут ответ, получили ли я статус беженца или нет.

Я обращалась ко многим депутатам. Спасибо депутату Светлане Литвиновой. Она помогала.

Весь вопрос в документах, чтобы я могла работать. Сейчас их делают, я думаю, что в ближайшее время мы получим временное убежище. Детям пообещали садик.

Я социальный работник. Я хочу работать по профессии. Мне пообещали дать именно такую работу.

Сейчас нас во всех ведомствах поддерживают. До этого — нет. Сначала нас от беженства отговорили, сказали, мы не сможем никогда вернуться в свою страну, тяжело будет устроиться на работу. Я сказала сразу, что мне это не подходит. Потом выяснилось, что я смогу вернуться: в любое время прихожу, отказываюсь от беженства и возвращаюсь в свою страну.

Стало легче. Сначала я сама все писала, сама ходила. Теперь это делают они. Я знаю все ваши депутатские конторы, все пункты миграционные. Их тоже можно понять, они не могут переступить через закон.

В принципе люди здесь хорошие, понимающие.

* Как объяснили «КомиОнлайну» представители управления федеральной миграционной службы по Коми, Е.Борисова приехала в Россию как частное лицо (может находиться в стране до 90 суток), не оповестив соответствующие органы. После того, как она подала заявление в УФМС республики, ей предоставили место для временного проживания и занялись подготовкой документов.

Беседовала Катерина Клепиковская