Юрий Шабаев: «Люди требуют не национальной идеи, а культурных и нравственных ориентиров»

В современном обществе вопросы национальной (этнической) и гражданской принадлежности - самые серьезные и актуальные. Благодаря своей огромной территории Россия объединяет сотни различных этнических групп. Как уживаются в одном государстве народности со своими культурными особенностями, и происходит ли консолидация общества? На эти и другие вопросы в интервью агентству «КомиОнлайн» ответил заведующий отделом этнографии Института языка литературы и истории Коми научного центра УрО РАН профессор Юрий Шабаев.

Юрий Петрович, есть ли сейчас в России национальная идея? И нужна ли она?

Еще Борис Ельцин в 1996 году говорил о том, что России нужна национальная идея, и прожить без этого мы никак не сможем. И тогда, и сейчас этой теме посвящено много статей и рассуждений, в которых говорится о том, что России просто жизненно необходимо найти национальную идею. А я думаю, что национальная идея есть у каждого государства и она очень проста: благополучие страны и ее народа. А что может быть еще?

Почему же тогда у людей возникает потребность в поиске национальной идеи?

Я думаю, что люди требуют не национальной идеи, а культурных и нравственных ориентиров. Мы находимся в обществе, а общество — это сложная система, в которой необходимо некое регулирование. Помимо законов есть система нравственных ориентиров, в частности, нормы христианской морали, есть некое обычное право — нормы регулирования поведения людей через традиции, которые сложились, когда появилось человечество, вид homo sapiens, человек разумный. Очевидно, что людям нужны ориентиры, без этого общество не может существовать, поэтому они и говорят: дайте нам национальную идею. Особенно это становится актуальным, когда в обществе происходят резкие социальные переломы. Кажется, что старые ценности утратили свое значение, и возникает потребность в новых. Но это иллюзии. Например, как ни боролись большевики с христианством, но и они следовали заповедям «не убий», «не укради» и так далее…

Давайте поговорим об этнической и гражданской идентичности. Вопрос принадлежности к той или иной категории волнует многих, особенно тех, кто будучи гражданином России, не является славянином…

Помимо этнической есть и другая форма идентичности — гражданская, когда человек отождествляет себя, прежде всего, со страной или политическим сообществом. В современном мире гражданская идентичность часто оказывается более весомой, нежели любая другая. Доминировать гражданская идентичность над всеми другими, например, локальной («мы, ярославцы»), стала лет 200 назад, когда формировались современные нации, с периода Великой французской революции. А главная идея революции заключалась в простой вещи — всеобщем равенстве, то есть отказе от любых сословных, этнических и конфессиональный привилегий. Сегодня многие говорят о том, что для социального и гражданского единства в обществе важно, чтобы именно гражданская идентичность была очень прочной и доминирующей. Современная Франции населена множеством этнических групп. Но при этом, к примеру, бретонцы говорят: «мы, прежде всего, французы, потом — бретонцы, а потом — европейцы». Между тем, современный мир меняется и очень динамично. И поскольку этническая, расовая и конфессиональная картина многих стран мира пестрая, этакая культурная мозаика, постольку в последние годы проблема идентичности стала очень важной, в том числе и проблема укрепления гражданской идентичности. Культурное смешение привело к тому, что многие страны мира стали брать на вооружение политику так называемого мультикультурализма. Суть ее в том, что этнические, расовые, конфессиональные группы получают возможность сохранить свою культуру. Правительство европейских стран создает условия, чтобы культурные особенности групп поддерживались за счет государственного финансирования. Но при этом заявляют: «сохраняя культурную мозаику, мы должны стремиться к укреплению гражданского единства в стране». Казалось бы, красивая идея, но она не везде работает. Например, возьмем последние террористические акты в Европе. Кто их организовал? Местные мусульмане, которые являются гражданами этих стран. Политика безудержного мультикультурализма привела к тому, что этнические, расовые и религиозные группы замыкаются сами в себе и формируют параллельные сообщества. И представители этих сообществ в малой степени считают себя гражданами той страны, в которой они живут с рождения.

Насколько это характерно для России и Коми в частности? Как вы считаете, строительство мечети или синагоги можно расценивать как безудержный мультикультурализм или нет?

Необходимо следовать принципу свободы совести, который провозглашен как один из главных принципов любого демократического государства. Если мы объявили свободу вероисповедания для всех граждан, мы должны создавать условия, чтобы приверженцы той или иной религии имели право свободно отправлять свои религиозные обычаи и обряды, строить молитвенные дома, храмы, мечети и синагоги. И ни для кого это не должно быть красной тряпкой. Это нормально для любого цивилизованного общества и иначе быть не должно. Другое отношение к инаковости, к тем, кто принадлежит к другой этнической группе или исповедует иную религию ненормально. Нелюбовь к инаковости называется просто — ксенофобия. И ксенофобия, к сожалению, в нашем российском сообществе, в том числе, и в республике, достаточно высока. Замеры уровня ксенофобских настроений в Ком показали, что до 40% людей откровенно заявляют о своем неприятии представителей иных этнических групп. Примерно такая же доля ксенофобов была зафиксирована пару лет назад в Карелии, после чего там произошли события в Кондопоге. Руководители Карелии заявляли, что у них царит межнациональный мир и согласие, и вот вам! В Коми серьезных столкновений, слава Богу, не было, но при этом нельзя не замечать, что уровень ксенофобии достаточно высок, и это должно вызывать серьезные опасения и у властей, и у специалистов, которые занимаются социальным планированием.

Можно ли повлиять на эту ситуацию?

Последовательным и постоянным воспитанием культуры толерантности. И на Западе именно этим и занимаются. В Нидерландах во всех школах в обязательном порядке проходят уроки толерантности. Кстати говоря, в московских школах с 1 сентября 2009 года тоже введены уроки толерантности, потому, что никуда от этого не деться. Необходима некая государственная программа воспитания культуры толерантности и противодействия экстремизму. Что касается экстремизма, у нас принят соответствующий закон, и органы правопорядка стали серьезно этим заниматься. Я сам замечаю, поскольку меня часто просят дать заключения по данному вопросу, но нельзя только карать, необходимо и воспитывать. Было бы полезно ввести во всех школах республики упомянутые уроки толерантности, создать специальное пособия для школ. У нас очень любят этнопедагогику: «давайте расскажем, какие хорошие традиции были у нашего народа», но извините, у нас не один народ, у нас множество народов. Поэтому если мы пытаемся знакомить молодое поколение с культурным наследием, то надо знакомить с наследием не отдельного народа, а показывать все культурное многообразие народов нашей страны и говорить о том, что народы в России живут бок о бок уже столетия и достаточно тесно взаимодействуют.

Какими темпами, на ваш взгляд, в России идет процесс гражданской консолидации?

Со скрипом, конечно, и это естественно. Во-первых, я не вижу последовательной политики в области гражданской консолидации. Хотя, начиная с 2004 года, когда Владимир Путин в Чебоксарах впервые заговорил о российской нации, властьимущие все чаще и чаще говорят о том, что есть российская нация, необходимо укреплять гражданское единство и солидарность в стране. То есть понимание того, что гражданская идентичность важна, нужна и о ней следует заботиться, у власти есть, а четкой стратегии — нет. А вот скажем, в Канаде такая стратегия есть и есть план специальных исследований, направленный на то, чтобы изучать культурные особенности и процессы гражданской консолидации. Более того, в документах переписи с 1991 года введено определение «канадец». А у нас определения «россиянин» в документах переписи нет, но были люди, которые в 2002 году во время переписи требовали от переписчиков: «запишите меня россиянином!» Однако пока это единичные факты, которые говорят о том, что люди начинают сами себя ощущать представителями некоего гражданского сообщества. Да это и понятно. Россия — страна, где присутствует огромное количество народов, и на протяжении столетий между ними происходило смешение. У многих из нас корни неоднозначные, многим сложно определить однозначно свою этническую принадлежность. А двойная или тройная этническая идентичность в документах переписи тоже не предусмотрена, хотя люди порой себя чувствуют именно представителями сразу двух или трех (и более) народов.

Насколько целостной личностью ощущает себя человек с двойной или тройной этнической идентичностью?

Вообще это, конечно, сфера интересов не этнографов, а психологов. Много морализируют по поводу того, например, что, отказываясь от своей этнической принадлежности, человек теряет собственное «я». Но каждый из нас в современном мире живет в пространстве многих культур и пользуется их плодами: ест итальянскую пиццу, пьет бразильский кофе, ездит на японских автомобилях, отдыхает на турецких курортах и так далее. Мы постоянно находимся в поликультурном пространстве. Говорить о том, что культурная мозаика, которая нас окружает, размывает личность — ничего подобного! Мы привыкаем к поликультурности. И потом, любая этническая культура всегда впитывает в себя новые элементы и обогащается. Сугубо этнических элементов практически нет. Я считаюсь этническим русским, хотя называю себя россиянином, и чтобы никого не обидеть, когда возникают такие разговоры, всегда говорю: «давайте поговорим о русских». Что есть русского в русской этнической культуре? Матрешка, которую из Японии привезли? Самовар, который в Персии взяли? Пельмени, за которые спорят, с одной стороны, коми, а с другой стороны — удмурты? Ну и так далее…

Расскажите, почему русские негативно относятся к кавказцам?

То, что в России сильна кавказофобия, это очевидно. Не скажу, что она существовала всегда. По всей вероятности, она стала усиливаться начиная с 1960-х годов, когда кавказцы начали активно эмигрировать в Россию, и на север страны. Они заняли определенную профессиональную нишу. Скажем, азербайджанцы занимались рыночной торговлей, прежде всего, цветами и фруктами.

Большинство населения не могло четко разделить представителей кавказских народов по этническому принципу. А потому, воспринимало азербайджанцев как «представителей всех народов Кавказа сразу». Не случайно и возникло несуразное определение «лица кавказской национальности». При этом в обыденном представлении кавказцы торговавшие на рынке дефицитными товарами по достаточно дорогой цене отождествлялись по советской традиции со «спекулянтами». И сам этот факт вызывал недовольство. Этнические и негативные социальные определители как бы совместились. Народ считал всех «кавказцев» спекулянтами, причем не совсем безосновательно. Вспомним абхазские мандарины, которые продавали в Коми по баснословной цене. В 1980-х годы, когда стали изучать насколько сбалансированы отношения между союзными республиками, экономисты подсчитали, что трудозатраты на производство килограмма картофеля и килограмма абхазских мандарин, — одинаковые. А разница в стоимости — в 35 раз! В 1920-е годы сознательно завышалась стоимость хлопка и бахчевых. Руководством страны это делалось для того, чтобы экономическим путем поддержать производство на национальных окраинах. А народ в России понимал, что не могут мандарины и другие товары стоить так дорого и испытывал по отношению к кавказкам неприязнь. Но, конечно, это только один аспект возникновения проблемы, нельзя так просто все объяснить. Видимо, были и другие причины. В том числе та, о которой мы говорили, — отсутствие последовательной культуры толерантности, которой в СССР не было. Интернационализм как лозунг существовал, но последовательного воспитания, как культуры, не имелось. Давайте вспомним США. До 1960-х годов дискриминация чернокожих была нормальным явлением. После негритянских бунтов 1960-х годов в США был принят целый ряд антидискриминационных законов, но законы законами, а надо было изменить отношение людей к афроамериканцам. И культура толерантности в Америке стала последовательно воспитываться. Нельзя сказать, что расизма в Америке сегодня нет. Он есть, но в массовом поведении людей произошли серьезные перемены. Причем, ситуацию удалось переломить лет за 20: стало стыдно публично демонстрировать свое негативное отношение к людям иной расы, иного вероисповедания. США удалось создать устойчивое гражданское сообщество и прочную гражданскую идентичность.

На ваш взгляд, когда в России завершится процесс формирования гражданской консолидации?

Никто таких прогнозов пока не делал. В 2008 году я руководил социологическим исследованием, которое проводилось по заказу Министерства регионального развития России. Они показали, что российскую нацию в той или иной мере готовы признать около четверти жителей республики. Примерно 10-12 процентов заявили, что российская нация появятся в ближайшие годы. Треть опрошенных утверждают, что такой нации нет и никогда не будет. И при этом самое любопытное, на вопрос: «не отрицая своей этнической принадлежности, готовы вы ли вы сказать о себе: я россиянин», 61 процент заявили, что готовы признать себя россиянами. Стремление к тому, чтобы отождествлять себя с этой страной, и народом в целом, существует. Хочу отметить, что формирование российской нации ни в коей мере не является угрозой для сохранения этнических традиций и культурного разнообразия, хотя у нас порой некие этнические антрепренеры, так называемые «профессиональные русские» или «профессиональные коми» заявляют, что идея российской нации — это угроза для этничности. Народ, между тем, считает иначе. Думаю, что если политика нациестроительства будет достаточно эффективной и последовательной, в течение ближайших 20 лет для жителей России станет естественным признавать себя, прежде всего, россиянами.

*** Ю.Шабаев родился 16 октября 1952 года в Кингисеппе (ныне Куресааре) в Эстонии. В 1970 году закончил среднюю школу города Раквере (Эстония) и в этом же году начал трудовую деятельность элекромонтером. В 1974 году поступил в Сыктывкарскими государственный университет на исторический факультет, который закончил в 1979 году. Был распределен в ИЯЛИ Коми филиала АН СССР, где с тех пор и работает. В 1988 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1999 — докторскую на тему «Этнокультурное и этнополитическое развитие народов Коми в ХХ веке». Является автором более 350 научных работ, включая семь монографий.