Птенцов по осени считают: наблюдения корреспондента «КомиОнлайна» из-за кулис гусиной фермы

Я не часто пишу про сельское хозяйство — эта тема мне не очень близка и совершенно не знакома. Однако иногда приходится углубляться в какие-то сельскохозяйственные частности, вникать в суть и искать истину. В случае с фермой «Хуторок» в Сыктывдинском районе Коми, птицу которой неожиданно настиг нешуточный мор, истина оказалась практически недосягаемой, правд появилось сразу несколько, а каждая из них имела не одну версию.

Разводить гусей в Сыктывдине в промышленных масштабах хотели давно. Во всяком случае, в декабре 2005 года глава крестьянско-фермерского хозяйства «Хуторок» Владимир Фомин побывал с экскурсией на птицефабрике в Чувашии, работники которой, ощипывая птицу, зарабатывали по 500 долларов США в месяц. И после этого то ли сверхприбыли, то ли желание как-то отличиться в только-только запускающемся нацпроекте «Развитие АПК» побудили фермера и специалистов минсельхозпрода республики создать гусиную ферму и в Коми.

А потом все надолго заглохло. Новые разговоры о гусях зашли в середине 2007 году с подачи главы Сыктывдинского района Артура Рудольфа, «открывшего секрет», что скоро первые птенцы начнут топтать коми землю и щипать коми траву. Гусиной ферме журналисты сразу придумали эпитет — «первая». Это уникальное слово — оно уже само по себе несет огромную информационную силу и заостряет внимание на событии. Это как в цирке: «Впервые на сцене…» и далее по тексту. За лето, когда первые партии птенцов все-таки прибыли в Коми из Нижегородской области, местные газеты и телеканалы растиражировали «секрет», появились новые подробности — вплоть до того, что будущий пух будут продавать за границу, где из него станут шить куртки-аляски для продажи в России. Все бы хорошо, но параллельно повышению общественного интереса к гусиному хозяйству птица, нагло не оправдывая надежд, постепенно вымирала.

Мне предстояло выяснить, какие именно проблемы преследуют гусиного магната. Фермер оказался на удивление разговорчивым, а я — доверчивым. Во время нашей первой беседы выяснилось, что поголовье пернатых сократилось почти вдвое. В.Фомин недвусмысленно обвинил в падеже специалистов республиканской службы по ветеринарному надзору, которые принудили провести вакцинацию против птичьего гриппа. Вместе с большим валуном в сторону ветеринаров он подкинул несколько камешков и в огород «Фонда поддержки инвестиционных проектов Республики Коми», который отказался инвестировать средства в гусиный проект.

Буквально неделю спустя мне позвонил работник службы по ветнадзору и с места в карьер заявил, что опубликованная информация не соответствует действительности, и они подают на нас в суд. Такие неожиданные выпады порой обескураживают, особенно когда кто-то напрочь отказывается от дипломатического решения конфликта. Видимо, возможность дать взвешенную позицию службы по ситуации с гусями в ведомстве не рассматривали, и разговор фактически свелся к тому, что я попробую смягчить формулировки первого сообщения. Тем не менее, никакой реакции на отправленный в ветслужбу на просмотр новый вариант опубликованной информации не последовало. У меня сложилось впечатление, что специалистам службы остались верны своей правде, но потеряли интерес к ее насильственной пропаганде.

Вместо этого претензии к подаче информации появились у руководителя «Фонда поддержки инвестиционных проектов Коми» Константина Мальцева. На одном из круглых столов региональной Общественной палаты в начале октября он заявил, что журналисты делают из него губителя фермерских инициатив из-за отказа их инвестиционного поддерживать. Я ощутил тогда некоторую неловкость — как-никак была и моя вина в том, что директор фонда с миллиардным уставным капиталом стал выглядеть чиновником среднего звена, убивающем на корню чаяния владельцев частных подворий.

Чего я никак не ожидал, так это сообщения о том, что гуси были заподозрены в болезни Ньюкасла, которое распространило федеральное МЧС. Помимо правильного произношения этой заразы я в тот день прошел небольшой курс дистанционного интернет-обучения на специальность «начинающий ветеринар». Фермера и все его поголовье заключили в карантин, а округу объявили чуть ли не зоной радиоактивного загрязнения, введя режим чрезвычайной ситуации, — все-таки слово «псевдочума» может напугать кого угодно.

Как известно, все дороги ведут в Рим, все звериные тропы — на водопой, а пути следования одомашленных животных — в ветеринарную службу. Звонок туда ничего не дал: тот самый специалист, который обещал мне судебное преследование, отказался давать хоть какие-то комментарии как по ситуации в Сыктывдине, так и по самой болезни, зато адресовал к руководителю службы Татьяне Бурнадзе. Помня безуспешные попытки своих коллег дозвониться до нее, заканчивающиеся чуть ли ни битьем головой об стенку, я рискнул выйти на нее. Результат, как и предполагалось, оказался плачевным: Т.Бурнадзе была на совещании. На следующий день у руководителя случилась командировка, на третий — выезд на объект. В круговороте планерок, больничных, совещаний, выездов и встреч на всем протяжении эпопеи с гусями Т.Бурнадзе была недосягаема.

От комментариев также отказались в сыктывкарской, сыктывдинской и республиканской ветлабораториях. Мне показалось, ветчиновники совершенно не заинтересованы в том, чтобы население получало достоверную информацию, чтобы успокоить фермеров и жителей соседних хозяйств и поселков. Куцые сообщения время от времени поступали только от регионального управления МЧС, руководителя чрезвычайной комиссии администрации района и самого фермера, но я уже знал, что последний источник не всегда объективен в своих оценках.

Начался продолжительный период ожидания развязки: ежедневные звонки к доступным информаторам говорили только о том, что мы все вместе ждем результатов повторных проб, которые должны были поставить точку в расследовании причин падежа птицы. В один из дней с неимоверным сочувствием я снова позвонил фермеру. В.Фомин, судя по голосу, держался молодцом, даже сказал, что не откажется от идеи все-таки организовать гусиную ферму. Тогда же он в очередной раз обвинил в своих бедах ветслужбу, пообещав потребовать от них через суд компенсацию ущерба. Помня свои отношения с этим ведомством, я мысленно пожелал ему успеха.

Более или менее ситуация определилась 8 ноября. Добрую весть принес пресс-релиз управления МЧС по Коми, в котором говорилось, что птица изначально была здорова. Уже с 9 ноября карантин с фермы был снят.

Осталось самое малое или, наоборот, самое главное — выяснить причины гибели гусей. Сразу скажу, что четкой версии нет, а каждую из озвученных можно использовать лишь с некоторой долей вероятности и правдоподобности. Фермер уверен, что в смерти пернатых виноваты прививки и блокада хозяйства ветеринарами, в министерстве сельского хозяйства и в администрации района видят причины в ненадлежащем содержании птицы. «Собаки погрызли, люди затоптали, часть померзла, часть погибла еще по каким-то причинам», — однажды сказали мне. Хотя не совсем верится, что под сапогами людей и лапами псов сложили головы около трех тысяч гусей. Служба по ветеринарному надзору республики, скорее всего, также осталась при своем, неизвестном окружающим, мнении.

На сегодня поголовье первой в Коми гусиной фермы составляет 924 особи из некогда 4-тысячного стада.