Российское общество не стремится к революции, но готово к переменам и хотело бы подтолкнуть к ним государство – Московский Центр Карнеги

Государство пока движется в сторону большего авторитаризма, говорят исследователи.

По сообщению Московского Центра Карнеги, организация провела социологическое исследование, чтобы выяснить насколько жители России жаждут перемен и готовы к ним.

Оказалось, что радикальных перемен больше всего хотят респонденты возрастной категории 40–54 года (63 процента), то есть те, кто в скором времени будут входить в предпенсионный возраст, недовольные, в частности, пенсионной реформой и не слишком уверенно чувствующие себя на рынке труда; респонденты с высшим образованием (62 процента); респонденты с низким потребительским статусом, которым едва хватает на еду (66 процента); средние города (60 процентов), но не Москва, которая дает 54 процента; критики нынешнего режима — те, кто не одобряет деятельность Владимира Путина и не хочет его переизбрания на следующий президентский срок в 2024 году (у них самый высокий показатель — 80 процентов).

По мнению респондентов, пять групп наиболее заинтересованы в изменениях: молодежь, малоимущие слои населения, пенсионеры, средний класс и бюджетники.

Перемены нужны, во-первых, тем, кто работает: людям, составляющим основу общества и экономики, — среднему классу и предпринимателям. Во-вторых — тем, у кого положение (личное, социально-экономическое) неважное или безнадежное: бюджетникам, пенсионерам, малоимущим слоям.

Наконец, в переменах нуждается молодежь, которая, как считают респонденты, должна стремиться к чему-то новому. Сама молодежь, судя по результатам опроса, эту точку зрения разделяет. Что касается лидеров «антирейтинга» — респондентов, которым перемены не нужны, то это прежде всего граждане, у которых образование ниже среднего, люди старше 55 лет, вероятно, проявляющие возрастной консерватизм в логике «как бы не было хуже», и москвичи (18 процентов). Можно предположить, что степень удовлетворенности уровнем и качеством жизни в Москве достаточно высокая, поэтому жители столицы не очень хотели бы что-то менять.

На открытый вопрос о том, что именно следует изменить в первую очередь, респонденты указывали на необходимость повышения зарплат, пенсий, общее повышение уровня жизни в стране. Это около четверти всех ответов. С подобного рода требованиями перекликаются довольно распространенные пожелания снизить высокие платежи в сфере ЖКХ, контролировать цены на лекарства, продукты, предметы первой необходимости (11 процентов). Почти столько же респондентов считают первостепенными борьбу с коррупцией (10 процентов) и необходимость облегчить доступ к медицине (9 процентов; по словам респондентов, к врачам становится все труднее попасть, нужно либо долго сидеть в очередях, либо платить за прием).

В целом большинство прозвучавших пожеланий так или иначе связано с необходимостью решать социально-экономические проблемы. Это та самая повестка, которая особенно заметно проявила себя, после того как граждане страны оценили задачу восстановления престижа и величия России как решенную. Россия уже стала «великой», пришла пора сосредоточиться на внутренних проблемах: этот тренд социологи зафиксировали еще в первой фазе исследования летом 2017 года. От власти ждут, что она будет «повышать пенсии», «сдерживать цены», «поднимать экономику», перераспределять доходы бюджета в пользу малоимущих.

В ответах респондентов проявляются проблемы относительно бедности российского населения. Респонденты не концентрируются на том, что именно и как нужно делать, чтобы наступили положительные изменения. Люди скорее говорят о том, что они хотели бы получить «на выходе», нежели о том, как этого добиться. Похожую картину дают ответы на вопрос, в котором респондентам предлагалось расставить приоритеты в закрытом списке различных мер государственной политики. Здесь на первое место выходят меры по борьбе с инфляцией — этого хотела бы примерно половина опрошенных. Около 40 процентов выступают за повышение качества медицинского обслуживания и услуг ЖКХ.

Как и в открытом вопросе, различные меры по демократизации политической системы набирают меньшее количество голосов. Не более 10 процентов назвали в числе приоритетов обеспечение свободных и честных выборов, независимости судов; расширение демократических прав и свобод. В первую очередь этого хотели бы самые молодые, самые образованные и жители крупнейших городов, то есть наиболее модернизированные слои населения (не более 15 процентов).

Ответы на оба вопроса естественным образом перекликаются с представлениями людей о наиболее острых социальных проблемах. На протяжении последних двадцати лет участники регулярных социологических измерений неизменно указывали на два предмета беспокойства: рост цен (59 процентов в августе 2019 года) и общую бедность населения (42 процента тогда же). Обеспокоенность коррупцией сегодня достигает максимальных значений за все время измерений. По мере того как нарастают экономические проблемы и падает авторитет власти, претензии к истеблишменту становятся все более артикулированными. Роскошь, которой окружили себя чиновники, сотрудники госкорпораций, пресловутое «окружение президента», начинает раздражать все большее число людей. Стабильно острыми проблемами, по мнению россиян, остаются рост безработицы, доступ к медицинскому обслуживанию, расслоение на бедных и богатых, а также плохая экологическая обстановка. В последнее время экологические проблемы в России все чаще начинают переплетаться в сознании россиян с экономическими и социальными. Симптоматична в этом смысле проблема переработки отходов, символами которой стали конфликты вокруг свалок в Подмосковье и архангельского мусорного полигона на станции Шиес. В одной точке соединяются беспокойство людей по поводу загрязнения окружающей среды, недовольство распределением дорогостоящих заказов на переработку мусора среди одиозных представителей российской элиты, а также шок наименее обеспеченных слоев населения от многократного повышения тарифов на вывоз мусора.

Более половины респондентов согласились с тем, что перемены в России возможны «только при условии серьезных изменений политической системы». Лишь треть опрошенных выбрала вариант перемен «в рамках нынешней политической системы». Подобное распределение не говорит о полной готовности людей к смене власти. Однако оно означает, что внутри общества продолжает нарастать недовольство положением дел в стране. И эти настроения все чаще будут прорываться наружу, в том числе в виде различных протестных акций. Нарастающее общественное напряжение отражается во многих ответах респондентов. Например, в ответах на вопрос о том, кто в России больше всего не заинтересован в переменах, за минувшие два года произошел заметный рост по следующим трем категориям: чиновники и бюрократия (с 56 до 69 процентов), олигархи и большой бизнес (с 52 до 67 процентов), В.Путин и его окружение (с 15 до 25 процентов).

Недовольство российского общества концентрируется сегодня главным образом на чиновниках и большом бизнесе: по мнению респондентов, они находятся в привилегированном положении и не разделяют с обычными людьми тяготы экономической ситуации. Напротив, по общему убеждению, они продолжают обогащаться именно за счет населения, в то время как большинство людей живут все хуже и хуже. В.Путин постепенно перемещается в фокус общественного недовольства. И хотя механизм разгрузки первого лица от ответственности продолжает частично работать, а винят в проблемах прежде всего бюрократию, премьера, отдельных министров, олигархов, — все чаще прямые претензии начинают звучать и в адрес президента, он встает в один ряд с другими представителями власти. Это очень важное изменение, делают акцент исследователи. После инкорпорации Крыма В.Путин долгие годы оставался символом и флагом страны, своего рода политическим богом. Но после 2018 года его «божественная» сущность стала уменьшаться в размерах, ее стал вытеснять живой человек, который не очень нравится населению.

Кто из политиков может предложить план перемен (в порядке убывания популярности): В.Путин, Владимир Жириновский и Геннадий Зюганов, Павел Грудинин, Алексей Навальный и Сергей Шойгу.

Тройка стран-лидеров, способных служить образцами для подражания, — Китай, Белоруссия и Германия. Китай воплощает любимый российский миф, альтернативный путь, о котором политики говорят много лет: сильное авторитарное государство с быстроразвивающейся экономикой, входящее сегодня, по мнению россиян, в тройку супердержав наряду с Россией и США. При этом нарушения прав граждан, ограничение свобод, цензурирование СМИ и интернета в Китае находятся, по-видимому, за пределами сознания российского обывателя и имеют значение только для наиболее образованной прослойки.

Большая часть респондентов настроена патерналистски. Особенно активно, с показателями более 80 процентов, за усиление госрегулирования выступают люди возрастной категории 55+ и малоимущие, а также жители малых городов (79 процентов). В наименьшей степени патерналистски настроены самые молодые, материально обеспеченные, предприниматели. За госрегулирование, на первый взгляд парадоксальным образом, активно выступают москвичи. В целом же население страны проявляет «прагматический патернализм»: если с государства можно что-нибудь взять — пусть дает. А свободолюбивые граждане ждут от государства-регулятора более дружественной для проявления частной инициативы среды. Если такие возможности не предоставляются, приходится действовать прагматически в соответствии с существующими обстоятельствами. Например, работать по найму, а не основывать собственное дело. В среднем по стране две модели (власть сосредоточена в одних руках или распределена между разными институтами) имеют равное число сторонников.

Главное, к чему готовы россияне ради изменений в будущем, — это смена профессии и переобучение (в целом по выборке почти половина респондентов; в активном возрасте до 40 лет — почти 70 процентов). А вот все, что связано с удорожанием жизни и потенциальной утратой привычной социальной «рамки», воспринимается гражданами гораздо менее охотно.

Около четверти населения готовы к частичной оплате медицинских услуг и частичному отказу от социальных льгот (в активном возрасте — до трети). К расширению платности образования готовы лишь 17 процентов; даже в самой обеспеченной группе на такие меры согласны только четверть респондентов. Практически никто не готов к повышению тарифов ЖКХ ради улучшения качества услуг (9 процентов по выборке в целом, значимые отличия по разным демографическим группам отсутствуют); так происходит, вероятно, потому, что в обществе распространено убеждение: цены вырастут, а качество останется на прежнем уровне.

Большинство респондентов не верят в то, что они могут повлиять на ход преобразований в стране (60 процентов). Прежде всего это люди в возрасте, малообеспеченные, вынужденные в своей жизни надеяться на помощь государства как источник благополучия. В этих слоях доля людей, ощущающих свое бессилие, достигает рекордных 70 процентов. По их мнению, основным действующим лицом в экономике и политике является все то же государство, которое распоряжается ресурсами и обладает необходимыми рычагами управления и распределения национального богатства. Отсюда же три четверти сторонников государственного вмешательства в экономику, на которое в первую очередь уповают люди с низким достатком. Большинство людей просто не понимают, как еще можно решить имеющиеся экономические проблемы, не вникают в принципы работы рыночной экономики. Надежда на государство исходит в какой-то мере от отчаяния и чувства собственного бессилия, в какой-то — от непонимания имеющихся альтернатив. Исследования показывают, что у многих российских граждан отсутствует сама идея, что своими активными действиями — участием в выборах, благотворительности, волонтерской работе, протестных акциях — они могут что-то изменить к лучшему.

И все же почти 40 процентов респондентов говорили о том, что они могут повлиять на ход преобразований хотя бы отчасти. Прежде всего это люди до 40 лет, благополучные, москвичи; в этих группах доля умеренных оптимистов достигает половины.

В числе инструментов проявления гражданской позиции — подписание открытых писем и петиций, обращения с жалобами и запросами в различные инстанции. Люди видят в этой активности не столько возможность что-то серьезно изменить в стране, сколько способ отстаивать свои права, делать хоть немногое для улучшения повседневной жизни. Совокупный опыт коллективных и солидарных действий пока невелик, его имеют порядка трети населения. Но он постепенно накапливается.

Выводы

Результаты опроса свидетельствуют о том, что общество, не стремясь к революции, тем не менее готово к переменам, прежде всего социально-экономическим, но и управленческим и политическим, и хотело бы подтолкнуть к ним государство. При этом люди не согласны, чтобы перемены происходили за их счет. Да, государство в представлении россиян — все еще главный источник перераспределения национального богатства, но делать это оно должно, по их убеждениям, более эффективно. В позициях россиян много противоречий. Люди хотят радикальных перемен, но боятся социальной платы за них. И все-таки в их коллективных представлениях есть логика: если государство много берет на себя, оно должно и много отдавать.

Если стремление к политическим изменениям будет нарастать с такой же скоростью, как в последние два года, очень скоро может обнаружиться массовый спрос на политические свободы и политический выбор. И тогда властям, чтобы сохранить приемлемый для них уровень массовой поддержки, придется менять не только методы управления, делая их более современными и технократическими. Им придется также допустить и большую степень политических свобод. Сегодня государство к этому явно не готово, оно движется пока в сторону большего авторитаризма. И в этом кроется ключевое противоречие ближайших лет: власть будет отставать в своем развитии от общества.

Фото: Сергей Бобылев/ТАСС