Сергей Емельянов: «Я всегда остаюсь на связи»

Будучи завклубом, бывший министр культуры Коми заставил Сергея Гапликова полтора часа ждать своего звонка.

Отставка министра культуры, туризма и архивного дела Коми Сергея Емельянова стала третьей в череде отставок, если можно так выразиться, «местных» членов правительства республики, вслед за Романом Полшведкиным и Галиной Рубцовой. Но если об их уходе слухи пошли задолго до самого факта, то случай с С.Емельяновым стал довольно неожиданным: именно на возглавляемое им министерство возложены едва ли не главные функции по празднованию 100-летия Коми. Наконец, сама форма, в которой осуществилась отставка, стала беспрецедентной: сначала министр объявил о ней в своем видеообращении, поработал еще две недели, успев, помимо прочего, собрать годовую коллегию, причем не в Сыктывкаре, а в своем родном городе – Ухте; и только тогда вышел отставной указ главы республики.

Кривотолки вокруг столь необычной отставки сами по себе подогревали интерес «КомиОнлайна» к персоне С.Емельянова. Он усилился в разы, когда ровно в день удовлетворения этого интереса разразился известный «матерный скандал» между Владимиром Уйбой и Олегом Михайловым. Поэтому первый наш вопрос был очевиден:

Сергей Витальевич, не вызвана ли ваша отставка вот этой, обнаружившейся вдруг стилистикой общения и, вероятно, руководства подчиненными?

Абсолютно нет. Говорю это с чистой совестью. Я человек православный, но мне нравится мировоззрение буддистов. У них все, кто тебе в жизни встречается, - учителя. И я могу только с огромной признательностью отнестись к тому периоду жизни, который я прожил в республике и, в частности, в Сыктывкаре, то есть к последним почти пяти годам. И, конечно же, к Сергею Анатольевичу Гапликову (вчера поздравлял его с днем рождения).

И к Владимиру Викторовичу, с которым мы продолжили трудовые отношения. Он взял меня и в свою команду. В своей признательности я совершенно не лукавлю. Ничего того, что я увидел (видеоролик о конфликте В.Уйбы и О.Михайлова – прим.ред.), конечно же, в нашем общении не было. Никогда. У нас всегда было очень уважительное отношение и такое же уважительное, понимающее расставание, к слову сказать.

Несмотря на то, что мы поработали год, нам удалось много чего сделать. Мы провели основную подготовку к тем проектам, которые сейчас состоятся. И в Москве, и в Петербурге, и в самой Коми.

Но все-таки странно видеть отставку министра культуры в год столетия. Логичнее было бы, если бы мы его уже отпраздновали, и вот тогда, сбросив этот груз, можно начать заниматься чем-то другим. А тут на самом подлете к юбилею. Почему?

Ну, во-первых, потому, что невозможно отказать теперь уже еще одному моему наставнику – Валерию Владимировичу Фокину, который и сделал мне это предложение.

А во-вторых, конечно, я никоим образом не прервал процесс подготовки. Все наши процессы вышли на финишную прямую. По всем проектам заключены контракты. По всем проектам уже куплены билеты. Составлены сценарные планы. Поэтому сказать, что что-то там сейчас остановится, перекрутится и перевернется, нельзя.

И потом, я обещал главе, что в каких-то вопросах я всегда на связи. Так оно и есть. Мы с бывшими коллегами всегда ее поддерживаем.

Тогда возникает вопрос: а как давно вы знакомы с Фокиным?

Больше полутора лет.

Не настолько уж впечатляющий срок, чтобы быть приглашенным в качестве его правой руки. А при каких обстоятельствах вы познакомились?

Познакомились мы, когда общероссийский Год театра переходил уже в следующий год, а Валерий Владимирович был, безусловно, одним из основных лиц всего Года театра в стране. В начале 2019 года здесь, в Александринке, проходила Всемирная театральная олимпиада. Мы познакомились на фоне ее мероприятий, а именно - на рождественской службе.

У меня же семья - папа, мама, братья-сестры, как известно, уже довольно давно переехали из Ухты и живут в Петербурге.

Итогом знакомства стали гастроли Александринки 24-25 сентября прошлого года в Сыктывкаре. Это были первые для республики послековидные гастроли. Именно во время их мы открыли тогда зал на сто процентов.

За эти пять лет мы выстроили в республике жизнь культуры как единый, почти семейный, слаженный организм. Поэтому, когда возникали какие-то проблемы, они были нашими общими. Сейчас каждый из нас уже испытывает к себе внутри коллектива человеческую привязанность, и по каким-то моментам, я сразу об этом сказал, обращаться ко мне может весь наш коллектив.

Вы имеете в виду сотрудников министерства?

Не только. И директоров, и муниципалитеты, и учреждения. В целом всю сферу культуры республики.

Вакансию после вас надо заполнять. На ваш взгляд, кто может выстроить эту работу эффективнее – человек из сферы культуры и искусства или сугубый менеджер?

Не принципиально. У нас в культуре в первую очередь всегда должно стоять отсутствие интриги. К сожалению, в культуре вообще без интриг не бывает. Но если ты в общении с людьми настроен на злое, неконструктивное, если ты сторонник того, чтобы потопать ногами, постучать руками, порвать волосы на себе и окружающих, то ничего не получится. Ни в одном творческом коллективе ни у одного лидера.

Поэтому, когда сейчас будет назначаться руководитель Минкульта, хотелось бы в первую очередь, чтобы он любил то дело и тех людей, с которыми он будет работать.

Я помню, что когда в 2016 году начинал свою работу в Сыктывкаре, Михаил Львович Герцман (председатель Союза композиторов Коми – прим.ред.) сказал: «Дайте нам министра, который будет нас любить». Золотые слова! Их просто нужно выгравировать на кабинете министра культуры.

Но люди этой среды, мягко говоря, сложные. И это естественно в силу самого занятия, которое всегда связано с напряжением психики. За то время, которое вы провели в этой должности, какой творческий союз был самым скандальным и какой – самым мирным?

Ни один не был скандальным. Даже когда были сложности во внутренних взаимоотношениях работников Театра оперы и балета. В любом большом творческом коллективе всегда будут такие сложности. Но никогда при конструктивном диалоге это не выльется в какой-то мерзопакостный скандал. И здесь – моё глубокое убеждение – любой вопрос можно урегулировать диалогом. Знаете, можно было тогда упасть в истерике, начинать рвать на себе волосы…

Вы про Театр оперы и балета?

Нет, про первое мое знакомство с состоянием дел в октябре 2016 года. Можно было кричать: «Я сейчас всех поубираю! Что вы здесь делаете? Вы вообще ничего не понимаете!» и тому подобное.

Для этого была почва?

Для этого была почва. А у руководителя, наверное, всегда могут быть и возможности для столь радикальных мер. Другое дело, что этот руководитель недолго проживёт. Потому что совершенно любой вопрос можно решить только в диалоге. И это правило в республике абсолютно точно воплотилось в жизнь. Не было такого союза – ни театральных деятелей, ни композиторов, ни писателей, ни прикладников, где шероховатости у нас были бы какими-то неразрешимыми. Это дорогого стоит.

Может, этому ваш возраст способствовал?

Наоборот.

Кто пригласил вас на руководящую работу в Городской дворец культуры Ухты, когда вам было всего 20 лет?

Я там работал и раньше. Руководитель ГДК – Валерий Георгиевич Ясиновец - потихонечку растил во мне менеджера. На старом протокольном языке моя должность называлась «культорганизатор». Его поддержал мэр Игорь Николаевич Михель, а непосредственным руководителем - начальником городского управления культуры - тогда был Владимир Иванович Юрковский.

Сергей Емельянов за два года до назначения директором Ухтинского ГДК

Директор городского ДК в 20 лет еще воспринимается. Но вот когда Сергей Анатольевич Гапликов предложил вам возглавить Министерство культуры, это вызвало широчайший резонанс. И, не скрою, все начали говорить, что вы протеже Николая Денисовича Цхадая. Это так?

Николай Денисович Цхадая - никакой мне не родственник, а сосед по поселку Нижний Доманик моей бабушки, Батмановой Людмилы Сергеевны, ныне покойной, но тоже очень известной персоны в Ухте и республике. Он всегда играл и играет очень важную роль для нашей семьи. Потому что он ее друг. И естественно, что друг семьи всегда по-отечески оказывал мне поддержку. Моральную, конечно же.

Первое знакомство с Сергеем Анатольевичем произошло, когда он только приехал в республику, в ноябре 2015 года, по инициативе Николая Денисовича. В чём заключалась эта инициатива? Николай Денисович сподвиг Сергея Анатольевича приехать тогда в ГДК. Это было стихийно, внезапно, Николай Денисович любит такой стиль – сделать что-то бурлящее, инициативное, порывистое. Получился очень красивый жест, потому что это случилось накануне концерта какой-то российской звезды, кажется, Дианы Арбениной. Был вечер одного из будних дней. Все кипело, потому что у нас там всегда было более 1000 занимающихся. Все-таки самая большая концертно-театральная площадка в республике.

И вот Сергей Анатольевич увидел это огромное количество людей. Я, спонтанно придумав программу, провел его по нашим творческим коллективам, показал репетиции. У нас тогда шли очень серьезные ремонтные работы. Он говорит: «Что, сами, что ли, все это сочиняете, придумываете?» Я говорю: «Ну а кто еще, на кого нам тут пенять-то?» Он: «Ну, все понятно».

А за пять дней до 21 октября 2016 года – дня, который изменил всю мою дальнейшую жизнь – около десяти вечера раздался звонок. Я жил в Яреге и ехал домой с работы. Связь пропадала, я все время «алекал», и с тем, кто звонил, мы так и не поговорили.

Я приехал домой, успел сходить в душ, поужинать – перезваниваю. «Вы мне звонили? – Да, я вам звонил, это Гапликов, глава республики – Да, Сергей Анатольевич, прошу прощения, что перезваниваю вам спустя полтора часа. Чем могу быть полезен? – Вы как, чувствуете в себе силы поработать в Сыктывкаре? – Наверное. Смотря какой фронт, чем нужно заниматься – В Министерстве культуры надо будет поработать - Что такое «в Министерстве культуры поработать»? – Министром».

«Господи Боже мой!» - у меня через голову проскочило что-то вроде «Войны и мира», хотя прошло, наверное, секунд пять.

«А Анастасия Станиславовна (Прокудина, на тот момент действующий министр культуры Коми – прим.ред.) куда?»

Он осек, что это не мой вопрос: «Сколько тебе времени надо на подумать?»

Пока я «э-э» тянул, он мне: «Минут 15 хватит?»

И все. Уже утром следующего дня я собирал внушительный комплект документов, чтобы все это осуществилось. 20 октября я был уже в Сыктывкаре, 21-го выходил на работу.

Вы поступили под кураторство Натальи Алексеевны Михальченковой…

Нет. Сначала – Ларисы Владимировны Максимовой. И отношения складывались очень конструктивно. Она всегда старалась вникать во все наши вопросы. Благодаря ее поддержке мы купили в филармонию за счет бюджета республики шикарный шведский автобус Scania, подобного которому не видели никогда. Это была первая ласточка для артистов филармонии. Недавно мы купили Mercedes’ы и ещё одну Scania при поддержке Минкульта России. С легкой руки Ларисы Владимировны в 2017 году произвели капитальное повышение заработных плат, просто вырвавшись из бездны.

Насколько самостоятельно было ваше министерство?

Благодаря тому, какая была команда в министерстве (я сейчас имею в виду и саму команду министерства, и директоров, и местные управления культуры) мы всегда были довольно самостоятельными. Еще и с учетом того, что 90 процентов средств на развитие были федеральными. И только с прошлого года начали появляться деньги из регионального бюджета – 150 миллионов на улучшение материально-технической базы. Это во многом придавало самостоятельности. Но мы никогда не нарушали никакой трудовой дисциплины. Все, что нужно было по линии чиновничьей иерархии, все ритуальные танцы мы всегда исполняли.

За время моего руководства отраслью сменилось пять курирующих вице-премьеров.

Есть вопрос о возможном дублировании функций между двумя министерствами, и вы догадываетесь, что речь идет о Министерстве национальной политики. Приходилось ли сталкиваться с этим?

Приходилось. Но мы еще в 2017 году «на берегу» очень хорошо, красиво, с толком обсудили и нивелировали все возможные проблемные моменты. Конечно, пересечения есть, ведь Министерство национальной политики занимается и национальными культурами. В национальных регионах, в том числе финно-угорских, созданы объединенные министерства. Но у нас это строится по-другому, и слава Богу, что так строится. Потому что есть очень много вопросов, которые требуют тонкого подхода, с национальной точки зрения. Здесь Миннац в годы руководства им Галины Ивановны Габушевой, мне кажется, был одним из самых социально важных органов, несмотря на свою в первом приближении кажущуюся…

Ненужность?

… если угодно. Но мы договорились «на берегу», и дальше у нас никакой конфронтации, никакого перетягивания одеяла не было. Министерство национальной политики не может поддерживать профессиональное искусство. Это прямое полномочие Министерства культуры.

На территории Республики Коми 2018 год был объявлен Годом культуры. Каким образом этого удалось добиться и что это давало?

Мы привлекали внимание к немного подзабытой и подзабитой сфере в регионе. Мы: а) меняли свое позиционирование. Год культуры однозначно давал нам карт-бланш и зелёный свет на все информационные проекты. И работали не только мы сами на себя, но и все правительство иногда тоже отрабатывало повестку Года культуры; б) привлекали дополнительное финансирование.

Бюджетное или внебюджетное?

И то, и другое. Поэтому можно сказать, что именно с 2018-го, Года культуры, мы начали такой переворот отношений. Мы заявили, что наша сфера совершенно не на задворках, мы не забыты и не забиты, у нас многое строится.

И сейчас культура в республике играет важную роль, причем не только, так сказать, соцкультбытовую, а уже даже политическую.

Как вы познакомились с Пьером Броше и как вообще возникла идея международного кураторства нашей Национальной галереи?

Сумасбродная идея, не правда ли? (улыбается) Надо отдать должное интеллигентности господина Броше, он ее воспринял спокойно. Мы познакомились с ним, когда он снимал цикл передач для канала «Культура». Мы тогда организовывали эти съемки как министерство – по его инициативе, кстати. Потом уже, через год, я предложил кураторство. Они посоветовались с женой и решили: почему бы и нет? И теперь уже, учитывая, конечно, опыт и связи Броше, его прямой контакт со всеми директорами федеральных музеев, коллекционерами, галеристами и всеми людьми, которые сегодня крутятся в этой тусовке, они помогают галерее делать то, что она сейчас делает. Это здорово.

Вы запомнились массовыми мероприятиями - Северный культурный форум, последний такой перед короновирусным закрытием, Туристский конгресс…

Первый такой после открытия.

Да. В чём эффект от таких мероприятий?

Эффектов множество, но главный: благодаря тому, что мы проводим у себя крупнейшее культурное событие в северной повестке страны, к нам приезжают главные эксперты в лице директоров федеральных учреждений, учёных, с которыми потом зарождаются все те проекты, которые мы сегодня имеем, – от выставок и туристских маршрутов по пути Кандинского до модернизации библиотек. Вадим Валерьевич Дуда, генеральный директор Ленинки, впервые приезжал в Коми именно на Северный культурный форум.

И все эти проекты рождаются как раз в кулуарах. На заседаниях форумов мы обсуждаем глобальную российскую повестку, но в кулуарах – такие проекты, которые сегодня становятся генеральными для республики. Поэтому форумы нужны в первую очередь для того, чтобы продвигать наши инициативы. Не на форуме как таковом – а в его коридорах.

Константин Баранов возглавил Минкульт Коми

Фото Андрея Шопши и из личного архива Сергея Емельянова

Валерий Черницын